О почитании икон

Изображать Божество - дело крайнего безумия и нечестия. -пишет прп. Иоанн Дамаскин в своем слове об иконах , - Так же божественное Писание порицает тех, которые поклоняются вырезанным на металле или камне предметам и т.п. Однако эти положения ни в коем случае не потеряли своей силы и являются основными в православном понимании иконы. Церковь никогда не отменяла Божие осуждение идолопоклонства. Как и писали в свое время восточные патриархи: "Мы предаем анафеме тех, которые или святому, или иконе, или Кресту, или мощам святых, или священным сосудам, или Евангелию, или чему бы то ни было другому на небе, на земле, или в море воздают такую честь, какая прилична только Единому в Троице Богу. Равно анафематствуем и тех, которые поклонение иконам называют идоло-служением и потому не поклоняются им, не чтут Креста или святых, как заповедала Церковь".

Известно, что города Помпея и Геркуланум погибли в 79 году. При раскопках в этих городах были найдены стенные росписи на библейские сюжеты и изображе-ния креста. Находки следов христианского присутствия в Геркулануме тем инте-реснее, что, как известно (Деян. 28, 13), ап. Павел проповедовал в Путеоле, в 10 км от Помпей.

В предиконоборческое время отношение к образу самих верующих, которое часто не было на должной высоте, давало людям отрицательно настроенным к ико-нопочитанию, серьезное против него оружие.

Поводов к развитию и укреплению иконоборчества было несколько. В первую очередь следует отметить те злоупотребления и непонимания, которые искажали почитание святых икон. Так, некоторые христиане, с усердием украшая храмы, по-лагали, что этого достаточно для спасения души, в чем их обличает св. Амфилохий Иконийский уже в IV веке. Почитание икон верующими понималось иногда слиш-ком буквально: почитали не столько изображенное лицо, сколько самый предмет. Все это создавало большой соблазн для многих верующих, которые небыли тверды в православии, толкая некоторых из них к совершенному отказу от иконопочита-ния.

Параллельно всем этим искажениям в иконопочитании были основания для соблазна и в самих изображениях. Так, например, уже Блаженный Августин в своем сочинении "О Троице" дает понять, что в его время некоторые художники изобра-жали Христа произвольно, по собственному воображению, как это часто бывает и теперь. Некоторые изображения соблазняли верующих своей утонченной чувствен-ностью, которая никак не вязалась с представлением о святости изображаемого ли-ца. Такого рода изображения ставили под сомнение святость самой иконы, а следо-вательно ее необходимость в Церкви. Более того: они давали иконоборцам весьма серьезное оружие против церковного искусства как такового. И правда, гораздо легче изобразить Бога по образу и подобию падшего человека, чем сделать обрат-ное: передать в изображении образ и подобие Божие в человеке".

Вначале позиции иконоборцев были крайне примитивными: они упрекали православных приблизительно в том же, в чем их упрекают в настоящее время неко-торые протестанты: исходя из ветхозаветного запрета образа, они обвиняли их в идолопоклонстве камням, доскам, стенам и т.д.

Также иконоборческое богословие задавало непростой вопрос: что именно изображает иконописец? Православный ответ данный преподобным Феодором Сту-дитом, заключался в указании на личность Христа как место соединения двух при-род. Изображая Спасителя, мы не изображаем ни Его божественной, ни человече-ской природы, а Его Личность, в которой обе эти природы непостижимо сочетают-ся.

Преп. Иоанн Дамаскин определяет 6 видов образов, икон.
1. Кто первый стал делать иконы? Первым же иконописцем был сам Бог. Его Сын - "образ ипостаси Его" (Евр. 1, 3). Сам Бог первый родил Единородного Сына и Слово Свое, живой Свой образ, И Адам видел Бога, и слышал глас Его, ходящего по полудни; и скрылся посреди рая (Быт. 3, 8). Так же и Иаков видел Бога, и боролся с Ним (Быт. 32, 24-25). Очевидно, что Бог явился ему в виде человека: Моисей видел задняя Его (Исх. 33,23), так как бы человека; подобно и все пророки… Никто не ви-дел естества Божеского, но одно подобие и образ Того, Который имел явиться на земле. И так первый по естеству и совершенно сходный образ невидимого Бога Отца есть Сын, являющий Отца в самом себе.
2. Дамаскин ссылается на Дионисия, который называет этот род икон предо-пределением. Ибо в совете Его начертан образ всем вещам, которым предопределе-но быть, и которые непременно будут, еще до бытия их. Т.е. имеется ввиду то, что перед самым творением как бы "предшествует" идея его, которая и есть его образ.
3. Третий род икон находим в созданном по образу Божию, т.е. в человеке.
Бог же создал человека как свой образ в мире (образ - eikon, в греческом пе-реводе - как икону). Тайну иконы раскрывает такой литургический обряд, как каж-дение: в храме священник при каждении кланяется и кадит и людям, и иконам. Это два вида образов.
4. Четвертый род икон составляют книги Священного Писания, которые пред-ставляют образы, виды, черты вещей невидимых и бестелесных, изображая их те-лесно, дабы мы, хотя несовершенно, могли понять Бога и Ангелов; ибо без образов, к нашему понятию приспособленных, мы не можем созерцать вещей бестелес-ных, как говорит обильный ведения Божественного Дионисий Ареопагит. И Григо-рий Богослов говорит, что сколько бы ум ни старался выйти из круга телесности, никак не может; невидимая Божия от создания мира твореньми помышляема видима суть (Рим. 1, 20).
5. Иконами пятого рода называются те, которые служат прообразованием и предначертанием будущего, как, например: купина (Исх. 3, 2) и роса, падшая на ру-но (Суд. 6,40), прообразовали Деву и Богородицу, и др. Также, Ветхий Завет есть икона Нового Завета - "образ настоящего времени" (Евр. 9, 9), "тень будущих благ" (10, 1). События Священной истории иконичны.
6. Шестой род икон составляют изображения в нашем обыденном понятии, а так же делаемые для памяти - изображение какого-либо чуда или добродетели; или изображение порока к бесславию и посрамлению людей порочных, для наставления.

Угодно ли Богу поклонение Ему через Его образы? По Дамаскину - "Авраам видел не естество Бога, но образ Бога, и, падши, поклонился". Бог принял это по-клонение и вступил в Завет с Авраамом. Значит, - Бог может принимать поклоне-ние, совершаемое через Его образы. Честь, оказываемая образу, восходит к перво-образу. Но если это почитание будет только внешним? Иначе как нужно почитать образ? Святой Иоанн Кронштадский понимал это так: "Целованию уст соответству-ет целование души; и мы, лобызая святыню, должны лобызать устами, душею и сердцем".

Очень глубоко и кратко ответил иконоборцам прп. Феодор Студит: "То, что человек сотворен по образу и подобию Божию, показывает, что устройство изобра-жений есть в некотором роде дело Божественное". Можно ли, глядя на звезды, славить Творца? Можно ли, глазами взирая на земное, умом воспевать Небесное? Вопрос риторический, и всякий верующий ответит на него решительным "Да". А раз можно - значит, творение может быть посредником между Богом и человеком. И даже природа может быть посредником в религиозном становлении человека, ко-гда своей красотой и величием исторгает из его сердца молитву к Создателю.

Если христианское искусство является действительно христианским - оно не может не быть необычным. Совершенно справедливо отметил Л. Успенский, что "если бы, изображая человеческий облик воплощенного Слова, икона показывала бы нам одну лишь историческую реальность, как это делает, например фотография, то это значило бы, что Церковь видит Христа глазами неверующей толпы, которая Его окружала " . Подобно Достоевский очень определенно выразил свое впечатле-ние от картины Гольбейна "Мертвый Христос": "Вера может пропасть". Поскольку же Церковь видит и Христа, и человека иначе, чем мир безверия, - она иначе и во-площает опыт своего переживания в живописи. Можно немного перефразировать известную пословицу и сказать: "Скажи мне какую икону ты почитаешь, и я скажу тебе - какова твоя вера". Л. Успенский говорит что существует "онтологическое единство аскетического опыта православия и православной иконы" , т.е. икона по-рождена молитвенным опытом, чтобы послужить ему. А, значит, вне этого опыта просто непонятна. Важнейшая задача иконы - показать незримый внутренний мир христианина; через видимые краски передать духовный смысл происходящего с че-ловеком при его встрече с Богом. Соответственно, о многих иконографических сю-жетах можно сказать, что они "искажают" видимость во имя восстановления чисто-го смысла события.

Слова о. Павла Флоренского об иконе Троицы преп. Андрея Рублева: " Из всех философских доказательств бытия Божия наиболее убедительным звучит именно то, о котором даже не упоминается в учебниках; примерно оно может быть построено умозаключением: " Есть Троица Рублева, следовательно, есть Бог "

Но, наверное, убедительнее всего звучат слова святого отца, одного из трех богословов: "Когда я однажды отошел к пречистому образу Рождшей Тебя, Ты Сам, прежде чем я встал, стал видим внутри моего жалкого сердца, соделав его светом. И тогда я узнал, что я имею Тебя в себе познавательно". (Симеон Новый Богослов).