Чинопоследование и идейное содержание священнодействия Проскомидии

Главной частью круга богослужения в православной Церкви является заключительная его часть – Литургия.[1] Другие же чинопоследования, такие как, например, вечерня, утреня, полунощница, часы – являются подготовительными, приготавливают верующих к достойному принятию Святых Христовых Таин. В свою очередь, на проскомидии приготовляется само вещество для совершения таинства, а также совершается поминовение членов Церкви Христовой – Небесной и земной.

 Как мы знаем, таинство Евхаристии установил Сам Господь Иисус Христос, и заповедовал совершать его своим ученикам (Мф. 26:26-29; Мр. 14:22-24; Лк. 22:17-20; Ин. 6:54-59; 1 Кор. 11:23-25). Апостолы, исполняя заповедь Спасителя и следуя Его примеру, полнее раскрыли части Евхаристии, соединили совершение ее с некоторыми обрядами для придания большей торжественности тайнодействию, установили чин литургии (Деян. 2:42-46, 20:7-12; Иак. 2:1-9; 1 Кор. 10:14-22, 11:18, 14). Естественно для тех времен, этот чин не был записан, и сохранялся в устном предании. О причине этого св. Иларий Пиктавийский говорил так: «Злоба еретиков вынуждает нас совершать вещи недозволенные, выходить на вершины непостижимые, говорить о предметах неизреченных, предпринимать исследования запрещенные. Следовало бы довольствоваться тем, что бы искренней верой хранить то, что нам предписано, а именно: поклоняться Богу Отцу, почитать с Ним Бога Сына и исполняться Святым Духом. Но вот мы вынуждены пользоваться нашим слабым словом для раскрытия тайн неизреченных. Заблуждения других вынуждают нас самих становиться на опасный путь изъяснения человеческим языком тех тайн, которые следовало бы с благоговейной верой сохранять в глубине наших душ».[2]  Поэтому, способ совершения литургии, или агапы, вечери любви, как раньше называли Евхаристию, передавался устно, его опытно перенимали один от другого. Из-за такого тайного совершения богослужений язычники обвиняли христиан в разного рода преступлениях, в т.ч. в каннибализме, почему христиане и были вынуждены говорить о вещах сокровенных, объяснять свои богослужения, как видно из сказанного выше св. Илларием, хотя это (т.е. разъяснение богослужения) случалось в первые века крайне редко. По высказыванию диакона Андрея Кураева, христиане могли бы устранить львиную долю нападок на себя, если бы опубликовали «Настольную книгу священнослужителя», если бы рассказали о своих ночных собраниях.[3] И даже Тертуллиан в своей апологии язычникам, описывая порядок ночных собраний христиан, подробно разъяснив «агапе» ни слова не говорит о Евхаристии. Суть Евхаристии утаивается из-за вполне практичного предположения, что язычнику слишком долго надо будет пояснять, что именно происходит – а его возмущение может вспыхнуть после первых же слов. От возмущения же недолго и до хлопанья дверью и побега с доносом в «полицию».

Первые тексты литургии, по преданию, были составлены св. ап. Иаковом[4] и ап. Марком, и которые позже, разумеется, были уже записаны. Первые же упоминания о проскомидии встречаются у Дионисия Ареопагита и Епифания Кипрского[5]- в виде представления имен частицами от приношений. – Отсюда мы видим, что древние Литургии – несомненный голос Предания. Отрицание их (т.е. Литургий) оценивается св. Василием Великим как повреждение Евангелия “в главном”, как “сокращение” христианской жизни до христианских словес.[6] Но вот что удивительно: тексты древних Литургий мало в чем согласны между собой. В одних нет эпиклезы, в других нет установительных слов…[7] Значит, предание и не в словах Евхаристического канона, но в самой Евхаристии. Общее всех древних Литургий – это их плод. Разнятся молитвы. Но едина реальность таинства – и потому едино восприятие Евхаристического Хлеба как Хлеба Жизни, как соединения со Христом.[8]

Современный вид служения Литургии был сформирован Василием Великим, сократившим Литургию ап. Иакова, а затем Иоанном Златоустом, сделавшим то же самое с Литургией св. Василия. Тогда уже имеет место проскомидия в нашем сегодняшнем виде.

Как уже сказано выше, проскомидия (proscomidh), в переводе с греческого, есть приношение. Ранее, для совершения таинства, отбиралось лучшее из принесенных людьми хлеба и вина – откуда и взяла свое название первая часть Литургии. Приносимый хлеб называется просфорою (prosjora) или просфорами со времен апостольских. Так он называется в 8 правиле св. апостолов, в послании Игнатия Богоносца к смирнянам, в апологии Иустина[9] и проч. О виде хлеба, приносимого на Литургии, упоминают в IV веке св. Епифаний и Кесарий[10], - брат св. Григория Богослова; они называют его «кругловидным» (strogulloeideV)[11]. Апостольское предание о приношении к алтарю вина и хлеба пшеничного в V веке подтверждено Карфагенским собором, который говорит: «начатки да не приносятся ни от чего, кроме винограда и пшеницы»[12]. Следуя апостольскому преданию, хлеб приносится чистый, пшеничный и квасной. Для жертвы спасения и хваления даже в Ветхом Завете, кроме опресноков, был приносим и хлеб квасной (Левит 7:13). Пример употребления квасного хлеба Иисусом Христом и апостолами при евхаристии можно видеть из греческого наименования хлеба причащения «артосом» (Мф. 21:26; Мк. 14:22; Лк. 24:10; Деян. 2:42,46; 1 Кор. 11:26). Артос (artoV от слова airo - поднимаю) означает хлеб поднимающийся, следовательно, обыкновенный, квасной; ибо хлеб пресный читается на греческом azumon (Лк. 22:1), и без закваски не имеет силы подниматься. Опресноки ветхозаветные, называемые «хлебом озлобления» (Втор. 16:3), своей сухостью выражали подзаконное состояние Ветхого Завета, не могущее дать жизни (Гал. 3:21): так хлеб квасной, силою своей внутренней закваски поднимающийся, представляет полноту и совершенство жизни под благодатью (Гал. 3:11).

На проскомидии воспоминается одновременно рождение, страдания и смерть Спасителя, предсказанные прообразовательно ветхозаветными пророками. Т. е. слова и действия имеют двоякое значение: с одной стороны рождение, с другой – страдания и смерть Его.

После облачения, иерей и диакон умывают руки, читая 25 псалом: « Умыю в неповинных руце мои и обыду жертвенник Твой, Господи…» – в знак душевной чистоты, с которой они должны совершать богослужение; выражают любовь к храму Божию – «возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея»; молятся, чтобы Господь не погубил их с творящими нечестие – «да не погубиши с нечестивыми душу мою…».

Подойдя к жертвеннику, и подготовив все для совершения проскомидии (зажигается свеча, ставится потир и дискос, лжица, копие, звездица, просфоры и т.д.), совершающие проскомидию дьякон и священник (при соборном служении проскомидию совершает либо младший, либо чредной священник, дьякон же участвует в проскомидии неопустительно[13]) совершают троекратное поклонение, прося об очищении своих согрешений, читая «Боже, очисти мя, грешного и помилуй мя», а также тропарь Великого пятка: «Искупил ны еси от клятвы законныя честною Твоею Кровию…» - напоминание о смерти Христовой и ее плодах – нашем искуплении. При этих словах священник целует священные сосуды – соответственно каждому словосочетанию. При словах «Искупил ны еси от клятвы законныя» – целует дискос, «честною Твоею Кровию» - чашу, и т.п.

Вырезая агнец из просфоры,[14] священник читает великое пророчество Исаии, который за много веков поразительным, евангельски-богоглаголивым языком предсказал страдания Спасителя-Мессии: «Яко овча на заколение ведеся, и яко Агнец непорочен, прямо ведущего Его безгласен, тако не отверзает уст своих. Во смирении суд Его взятся. Род же Его кто исповесть? Яко вземлется от земли живот Его». Потом иерей со словами: «Жрется (приносится в жертву) Агнец Божий, вземляй грехи мира, за мирский живот и спасение» – разрезает крестообразно до печати Агнец, и со словами «Един от воин ребра Его прободе, и абие изыде кровь и вода…» пронзает копием слегка правую часть Агнца, частицу IИС; вливает в потир вино, соединенное с небольшим количеством воды.   При этом действия священника имеют двоякое значение: во-первых, – символизируют страдание и смерть Спасителя – что видно и без пояснений из слов пророчества, а во-вторых – вынятие священником агнца из просфоры знаменует рождение Спасителя, дискос – ясли, жертвенник – вертеп. Далее - чаша, кадильница и ладан (фимиам) – дары волхвов, звездица – Вифлеемскую звезду («И пришедши, звезда ста верху, идеже бе Отроча»).

Потом священник берет другие 4 просфоры, и вынимает частицы в память (отсюда – поминание, помянуть) святых, а также живущих и уже почивших членов церкви. Из второй просфоры вынимается частица в честь и память преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии; из третьей, девятичинной, девять частиц, каждая из которых соответствует одному лику святых Небесной Церкви[15]; из четвертой, заздравной, поминаются живые; из пятой просфоры вынимаются частицы за почивших.[16] По завершении же проскомидии, дискос с Агнцем и с частичками вокруг него, символизирует всю Церковь, Небесную и земную.

Что, собственно, происходит на Литургии? Человек просто присутствует при совершении Христовой Жертвы? Он просто уведомляется о ее принесении? Просто вспоминает (как у протестантов) событие Тайной Вечери? Или эта Жертва непосредственно касается его самого и внутренне меняет его? Вершинная молитва Литургии (эпиклесис) просит: «Господи, ниспосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащие Дары сия». Как видим, эпиклесис не есть лишь молитвенное призывание, совершаемое только ради таинственного преложения хлеба и вина. Эпиклесис есть также моление о том, чтобы все истинно приобщились к тайне Тела Христова. Человек, люди собравшиеся в Церковь, - это первенствующий, важнейший предмет литургического освящения. Мы составляем «материю таинства». Мы вошли в храм просто людьми. А должны стать Церковью – Телом Христовым. И мы просим о том, чтобы через хлеб и вино, пресуществленные в Тело и Кровь Христа, Господь соделал нас Телом Христовым[17]. «Святая – святым». – «Тайна сия … есть Христос в вас». (см. Кол. 1:27-28).

БИБЛИОГРАФИЯ

Список использованной литературы

1.     Библия, Библейские общества, Москва, 1995.

2.     С.В.Булгаков. Настольная книга священно-церковно-служителя. В 2 т. Издательский отдел Московского Патриархата. –М., 1993.

3.     Настольная книга священнослужителя. В 8 т. Издательский отдел Московского Патриархата. –М., 1992.

4.     Прот. Г.С. Дебольский. Православная Церковь в ее таинствах, богослужении, обрядах и требах. Издательство «Отчий дом». –М., 1994.

5.     Диакон Андрей Кураев. Сатанизм для интеллигенции. В 2 т.

6.     Диакон Андрей Кураев. Протестантам о православии. –М., 1996.

7.     М.С. Красовицкая. Литургика. Курс лекций. Православный Свято – Тихоновский богословский Институт. –М., 1997.