Преп. Иоанн Дамаскин и Седьмой Вселенский Собор

Св. Иоанн Дамаскин - яркая личность своей эпохи. Он известен как своей апологетической деятельностью, так и гимнографической. Составленные им богослужебные песни, каноны, песнопения на погребении содержат всю глубину правых догматов Церкви. "Следуя святым отцам…" - с такого или подобного выражения в древней Церкви начинали формулировать вероучительное утверждение. Седьмой Вселенский Собор начинает свое определение о святых иконах несколько более сложно: "Следуя богодухновенному учению святых отцов и преданию Кафолической Церкви…". По слову прот. Георгия Флоровского "учение отцов - вот надежная точка опоры, вот единственно верное основание". Однако, Церковь верна и проповеди апостольской, и догматам отцов. Здесь мы можем процитировать прекрасное древнее песнопение: "Апостол проповедание и отец догматы Церкве едину веру запечатлеша, яже и ризу носящи истины, истканну от еже свыше богословия, исправляет и славит благочестия великое таинство"[1].

Иоанн Дамаскин - это сперва градоначальник Дамаска и первый министр халифа. Носил наследственное прозвище Мансура (что значит "победительный"). Год его рождения точно не определим, вероятно конец VII века.   Был воспитан и обучен неким иноком Косьмой Калабрийцем[2], которого Сергий[3] (отец Иоанна Дамаскина) увидел на невольничьем рынке, узнал о его учености, купил и даровал ему свободу. Образование и воспитание Иоанна, поэтому, было не просто в духе христианства, но и монашеского аскетизма. Иоанн защищал православную веру не только от иконоборчества. Известно, что еще при халифе Валиде (706-716) он уже писал апологию чистой веры в Иисуса против яковитов[4]. И при иконоборчестве, после его оклеветания, наказания и чудесного исцеления он "возжелал лучше страдать с людьми Божиими, нежели наслаждаться временною сладостью почестей"[5] - и оставив государственную службу уходит в Лавру преп. Саввы Освященного. Иерусалимский Патриарх Иоанн вызвал Иоанна в Иерусалим и посвятил в сан пресвитера с тем, чтобы он был проповедником при Иерусалимской Церкви. Но патриарх скоро скончался (+735) и Иоанн возвратился в свою келью и в ней продолжал ученые труды[6]. Он свободно писал теперь обличения ересям и заблуждениям того времени; в 749 он писал обличение против Анастасия - настоятеля обители св. Евфимия и устно убеждал его оставить заблуждение Фуллона. При приемнике императора Льва Исавра Константине Копрониме, который еще с большей яростью чем отец стал бороться с иконопочитанием, Иоанн явился в Константинополь, обличал императора, называл преданных ему епископов низкими человекоугодниками. Копроним на «Соборе» в 755 г. сам с церковного амвона произнес анафему Иоанну. Иоанн  в последствии, в 770, отвечал  двумя сильными обличениями иконоборцам и Копрониму. Дамаскин за свое исповедание был заключаем в темницы и наконец скончался в добром исповедании, погребенный учеником своим. Это было на 104 году его жизни, вероятно в 777 году[7].

Иоанн Дамаскин посылал свои послания в защиту святых икон. Как известно, он был подданным другого государства - Сирии. Преподобный отец занимал высокое положение при дворе халифа, он и его фамилия вообще, пользовались расположением халифов. Замечательно то, что в мусульманском государстве, отрицавшем всякие изображения категорически, высокопоставленный чиновник пишет апологии икон в другое православное государство, верхушка которого "с высоты трона и иерархии"[8] посягнула на их воинствующее отрицание. Существует возглашение Иоанну Дамаскину вечной памяти наряду с патриархом Германом в заключение соборного определения. После объявления анафем еретикам, многолетствования императоров собор провозгласил: "Вечная память Герману (Константинопольскому), Иоанну (Дамаскину), Георгию (Кипрскому) - этим героям истины!"[9]. Эти трое были анафематствованы иконоборческим собором 754 г.

         Изображать Божество - дело крайнего безумия и нечестия. -пишет прп. Иоанн Дамаскин в своем слове об иконах[10], - Так же божественное Писание порицает тех, которые поклоняются вырезанным на металле или камне предметам и т.п. Эти положения ни в коем случае не потеряли своей силы и являются основными в православном понимании иконы. Церковь никогда не отменяла Божие осуждение идолопоклонства.  Как и писали в свое время восточные патриархи: «Мы предаем анафеме тех, которые или святому, или иконе, или Кресту, или мощам святых, или священным сосудам, или Евангелию, или чему бы то ни было другому на небе, на земле, или в море воздают такую честь, какая прилична только Единому в Троице Богу. Равно анафематствуем и тех, которые поклонение иконам называют идолослужением и потому не поклоняются им, не чтут Креста или святых, как заповедала Церковь».[11]

До тех пор, пока вопрос о почитании икон не был теснейшим образом связан с вопросом о воплощении Бога во Христе – Церковь допускала разное отношение к иконам. Она не запрещала использовать образ для проповеди и для молитвы тем, кто так получал духовную пользу, и она же не понуждала к этому тех христиан, которые боялись, что языческие предрассудки в народе еще слишком сильны, чтобы можно было безопасно предлагать художественные изображения священных событий. До VIII века мы не видим, чтобы употребление икон было повсеместным и обязательным. Но и сказать, что иконопочитание появляется лишь после VII Вселенского Собора, тоже неверно.

Также, дошли до нас письменные свидетельства употребления икон в древности[12].

В православном мире открытое иконоборчество началось по инициативе государственной власти. В 726 г. император Лев III Исавр, под влиянием настроенных иконоборчески епископов Малой Азии, которые перед тем побывали в столице, открыто выступил против почитания святых икон. По мнению же других ученых – это было в 730 г., а четыре предыдущих года прошли в попытках императора склонить к иконоборчеству Патриарха, св. Германа, и Римского папу св. Григория II. Как бы то ни было, св. Герман (715-730) категорически отказался подписать императорский указ. Он заявил императору, что не потерпит никакого изменения в вероучении без Вселенского Собора. Поэтому Патриарху пришлось претерпеть всевозможные унижения, он был низложен, сослан и заменен иконоборцем Анастасием (730-753). Поэтому указ, изданный в 730 г., был подписан уже не только императором, но и Патриархом. После этого указа иконы начали уничтожаться повсюду, так как указ уже исходил не только от светской, но и церковной власти.

«Я царь и первосвященник», - писал Лев Исавр Римскому папе, св. Григорию II[13]. В ответ на эту установку св. Иоанн Дамаскин, в своем втором Слове в защиту святых икон, высказывает позицию Православной Церкви: «Это, братие, разбойническое нападение… Мы покорны тебе, царь, в делах, касающихся жизни, в делах века сего, в податях, пошлинах и т.д., в том, в чем вверено тебе управление нашими земными делами; в церковном же устройстве мы имеем пастырей, глаголавших нам слово и установивших законное положение»[14].

Исповедники православия сразу стали на четкую и бескомпромиссную позицию. Так, священномученик св. Патриарх Герман написал епископам-иконоборцам три догматических послания еще до открытого выступления Льва Исавра. Он предпочел унижение и ссылку ереси. Сразу после императорского указа преподобный Иоанн Дамаскин написал свое первое Слово в защиту святых икон. Слово это, так же как и два других, за ним последовавшие, представляет собою не только ответ на теоретическую установку иконоборчества, но очень полное и систематическое богословское изложение православного учения об образе.

Иоанн Дамаскин писал: «Всякая икона есть изображение, представление вещи сокровенной. … Следовательно, они делаются для нашей пользы и блага, для нашего спасения, для того, чтобы мы из предметов начертанных и видимо представленных познали сокровенное, чтобы возлюбили добродетель и шли вслед ее, а противной ей, т.е. порок, возненавидели и отвращались от него»[15]. На этом примере мы можем даже видеть истинную задачу богословия как токового: его смысл есть не отвлеченные положения и понятия, а сама деятельная жизнь, добродетель, и в своей кульминации - спасение. Т.е. предназначение богословия практическое, и имеет своей целью спасение человека. Поэтому всегда догматические споры были так важны для Церкви, как относящиеся к самому существу спасения.

Дамаскин буквально «разжевывает» нам смысл и значение образа. Он раскладывает понятие образа на шесть видов, и каждый подробно объясняет. Здесь не может не удивить вся глубина разумения и богатство познания прп. Иоанна. Итак, вкратце о родах икон:

1. Кто первый стал делать иконы? Первым же иконописцем был сам Бог. Его Сын – “образ ипостаси Его» (Евр. 1, 3). Сам Бог первый родил Единородного Сына и Слово Свое, живой Свой образ, естественное и ничем неотличное выражение Своей вечности: Он же сотворил и человека  по образу Своему и по подобию (Быт. 1, 26). И Адам видел Бога, и слышал глас Его, ходящего по полудни; и скрылся посреди рая (Быт. 3, 8). Так же и Иаков видел Бога, и боролся с Ним (Быт. 32, 24-25). Очевидно, что Бог явился ему в виде человека: Моисей видел задняя Его (Исх. 33,23), так как бы человека; подобно и все пророки… Никто не видел естества Божеского, но одно подобие и образ Того, Который имел явиться на земле. И так первый по естеству и совершенно сходный образ невидимого Бога Отца есть Сын, являющий Отца в самом себе.

2. Дамаскин ссылается на Дионисия, который называет этот род икон предопределением. Ибо в совете Его начертан образ всем вещам, которым предопределено быть, и которые непременно будут, еще до бытия их. Т.е. имеется ввиду то, что перед самым творением как бы  «предшествует» идея его, которая и есть его образ.

3. Третий род икон находим в созданном по образу Божию, т.е. в человеке.

4. Четвертый род икон составляют книги Священного Писания, которые представляют образы, виды, черты вещей невидимых и бестелесных, изображая их телесно, дабы мы, хотя несовершенно, могли понять Бога и Ангелов; ибо без образов, к нашему понятию приспособленных, мы не можем созерцать вещей бестелесных, как говорит обильный ведения Божественного Дионисий Ареопагит. И Григорий Богослов говорит, что сколько бы ум ни старался выйти из круга телесности, никак не может; невидимая Божия от создания мира твореньми помышляема видима суть (Рим. 1, 20). “ Поклоняемся,  почитая книги, благодаря которым слушаем слово Его”[16].

5. Иконами пятого рода называются те, которые служат прообразованием и предначертанием будущего, как, например: купина (Исх. 3, 2) и роса, падшая на руно (Суд. 6,40), прообразовали Деву и Богородицу, и др. Также, Ветхий Завет есть икона Нового Завета – “образ настоящего времени” (Евр. 9, 9), “тень будущих благ” (10, 1). События Священной истории иконичны.

6. Шестой род икон составляют изображения в нашем обыденном понятии, сами священные изображения, а так же делаемые для памяти - изображение какого-либо чуда или добродетели; или изображение порока к бесславию и посрамлению людей порочных, для наставления.

Угодно ли Богу поклонение Ему через Его образы? По Дамаскину – «Авраам видел не естество Бога, но образ Бога, и, падши, поклонился»[17]. Бог принял это поклонение и вступил в Завет с Авраамом. Значит, – Бог может принимать поклонение, совершаемое через Его образы. Честь, оказываемая образу, восходит к первообразу. Прп. Иоанн Дамаскин уподобляет “припоминание”, которое происходит при взгляде на икону, чувству влюбленного: “Я часто видел любящих, которые, видя платье любимого, приветствовали платье как самого любимого”[18]. Седьмой Собор определил об иконе: есть поклонение как всецелое служение – и оно только Богу, и есть поклонение как почитание, как воздание чести – и оно возможно по отношению к образу.

Если христианское искусство является действительно христианским – оно не может не быть необычным. Совершенно справедливо отметил Л. Успенский, что “если бы, изображая человеческий облик воплощенного Слова, икона показывала бы нам одну лишь историческую реальность, как это делает, например фотография, то это значило бы, что Церковь видит Христа глазами неверующей толпы, которая Его окружала”[19].

Основные начала и принципы учения об иконах выражены были Дамаскиным: иконы возможны только по силе Воплощения, и иконописание неразрывно связано с тем обновлением и обожением человеческого естества, которое совершилось во Христе; отсюда и такая тесная связь иконопочитания и почитания святых, особенно в их священных и нетленных останках. Иначе сказать, учение об иконах имеет христологическое основание и смысл. Так было до Дамаскина, так рассуждали и его приемники…[20]

БИБЛИОГРАФИЯ

Список использованной литературы

1.     Свт. Петр (Могила) «Православное исповедание кафолической и апостольской Церкви Восточной». –М.,  1996.

2.     Прп. Иоанн Дамаскин «Точное изложение Православной веры», Москва, 1992.

3.     Архиеп. Филарет (Гумилевский).  Историческое учение об отцах Церкви. "Паломник", -М.,1996.

4.     Прот. Георгий Флоровский. Предисловие // Преп. Иоанн Дамаскин. Диалектика. "Ecclessia press", -М., 1999.

5.     А.В. Карташев. Вселенские Соборы. "Республика", -М., 1994

6.     Успенский Л. А. Богословие иконы православной Церкви. Издательство Западно-Европейского Экзархата, Московский Патриархат. 1996.