РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ.РИМСКОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И ПАДЕНИЕ ИУДЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА.

Древние римляне всегда были агрессорами и не скрывали этого. Война была их естественным состоянием. Удачные войны от века к веку приносили Риму все больше и больше материальных ценностей, а военнопленные, превращенные в рабов, постепенно стали все более и более использоваться в производстве, составляя конкуренцию труду свободного земледельца, римского гражданина.

Римская Империя - правовое государство, и в нем не преследовали ни философов (как бы их взгляды не отличались от императорских), ни иноземные секты (культ персидского Митры был весьма популярен в римской элите), ни народы, верующие не по римски.  Даже евреи, считавшие языческих (следовательно и римских) богов за демонов, не подвергались религиозным преследованиям. По признанию еврейского историка, "римляне никогда никого, кроме христиан, не подвергали преследованиям по религиозным причинам"[1].

Каждый император старался вести обильные постройки и это очень дорого обходилось государственной казне. Нерон построил Золотой Дворец, на выгоревшем месте после Великого римского пожара, что вызвало немало подозрений и нареканий в народе. У Светония находим поражающее описание этого Золотого Дворца (Domus Aurea)[2]. Когда такой дворец был выстроен и освящен, Нерон только и сказал ему в похвалу, что теперь, наконец, он будет жить по-человечески.

Архитектурный Рим первых веков христианства, кроме превилигированных построек, представлял собой грязные кварталы с узкими улочками; дома до пяти этажей, расположенные в беспорядке, громоздились друг на друга; за год несколько из них как правило рушилось, унося жизни горожан. Было очень прискорбное состояние канализации. Солнце редко и с трудом проникало в эти улочки, поэтому воздух все время был тяжелым. Заветной мечтой Нерона было перестроить Рим в новый правильно распланированный город. Однако здесь кроется не простой альтруизм. Когда барона Оссмана, перестроившего районы старого Парижа при Наполеоне, спросили, почему он избегал в плане города изящных кривых линий, он ответил, что не избегал бы их, если бы были изобретены ружья, стреляющие по дуге… Как видно из всей истории человечества, из всех революций, кривые и узкие улицы помогали строить и защищать баррикады и каждый гражданин превращался в опасного солдата[3].

 Самоубийство в Риме - обычный спутник бесповоротной государевой опалы. Самоубийство было нормальным завершением человеческой жизни.

О состоянии нравствонности может свидетельствовать такой факт, что император Клавдий, болезненно сладострастный вообще, не имел гомосексуальных наклонностей, - и историки отмечают это почти с изумлением, словно аномалию[4].

То, что римское правительство умело в острых случаях организовать народу в бедах помощь быструю и решительную, показывает пример страшных дней великого римского пожара при Нероне, когда, при всей внезапности нужды, хлебу не позволили подняться выше 3 сестерий за модий, т.е. менее 2 копеек за фунт[5]. Конечно, верхи более всего и боялись волнений народа, и следовала его прихотям, а также поговорке "хлеба и зрелищ!"

При императорах-деспотах любовь к уединению, удаление от общества навлекали опасные подозрения[6]. Это тоже сыграло роль в гонениях на христиан. Никто толком не знал что они делают на свойх собраниях, что рождало разные кривотолки и сплетни.

О названии императоров богом.

До того, как императоры начали обожествляться, существовал культ почитания гения Августа. Это значило: объявить неведомого, безымянного бога, под покровительством которого живет и действует Август, его "небесного покровителя" государственным божеством. Сенат утверждает новый табельный день, "именины государя", и дает предписание, чтобы изображения государева покровителя имелись в каждой божнице наряду с изображениями ларов, пенатов, покровителей домашнего очага, "домовых"[7]. Но это было только начало.  Культ человеко-богов, вождей и государей, развивается в эллинизме после Пелопонесских войн и становится повсеместным после Александра Великого[8], с завоеванием Сирии и Египта.

Таким образом, императорский культ сделался выражением политической "лояльности" граждан, а "лояльность" была обращена в единую государственную религию, весьма терпимую ко всем иным религиям и верам, под условием, что ее полицейская обрядность стоит впереди их и должна быть соблюдена обязательно и в первую очередь[9].

 Тертуллиан, "адвокат христианства", так полемизирует об этом: Ибо если [император] бог - то не человек. Если не человек, то и не император. "Даже во время его триумфа, когда он находится на высочайшей колеснице, ему напоминают об этом. Ибо  к нему сзади привязывают раба, который говорит: "Посмотри кто за тобой, помни, что ты человек"[10].

В I в. до Р.Х. республиканский Рим был сотрясен не только мощным восстанием рабов в Италии под руководством Спартака, но и жесточайшими гражднскими войнами. Увеличение масс рабов требовало сильной централизованой власти. В хаосе смуты выявилась неизбежность преобразования республики в империю.

Рим правовое государство. Рим не терпел беспорядков и народных волнений. Процветало судопроизводство. Римский юрисконсульт говорит, что не должно отказывать родственникам и проч.  в выдаче тел казненных для погребения. Правда, далее добавляет, что иногда и не позволяется, главным образом за оскорбление величества[11]. Что наблюдаем и в мученических актах. Христиан в основном и обвиняли в оскорблении императорского величия.

Наполеон так говорил о Нероне и государственном строе: "Если народ сожалеет о Нероне, то это потому, что в условиях того времени, доброкачественность государственного строя искупала личную преступность государя"[12]. Государственный строй того времени все же был на уровне.

Процветало рабство. Сенека признавал, что от гнева рабов людей погибло не меньше, чем от гнева цезарей[13]. "Язык у раба - самая худшая часть тела" - гласит римская пословица. Разболтать секрет своего господина доставляет рабу больше удовольствия, чем даже выпить краденого фалернского вина, - особенно если господин крутенек нравом и не скуп на розги[14].

Как в Греции, так и в Риме публичные зрелища были частью богослужения, необходимой в составе каждого празднества. "Бывают ли зрелища без идолов? Бывают ли игры буз приношений жертв?" (Св. Киприан)[15]. Существовала такая характеристика римского культа: Ludorum religio - "религия зрелищ"[16].

Амфитеатров дает такую таблицу по зрелищам в Риме[17]:

В римских амфитеатрах зрелища кровавые сменялись живыми картинами невероятного бесстыдства. Любованье половыми экстазами являлось как бы отдыхом от экстазов убийства. Тертуллиан отождествляет театр с храмом Венеры[18].

Завоевание и положение Иудеи под римским владычеством.

До восстания - согласно рассказу Флавия, "римские императоры во все времена окружали храм почетом и умножали его сокровища"[19].

Тертуллиан, указывая на причину падения Иудеи  и господство Рима, так обращался к римлянам: "Если римские боги дают царства, то в таком случае Иудея, как презревшая всех языческих богов, никогда не царствовала бы. А вы, римляне, некогда оказали честь ее Богу жертвами, храму - дарами, народу - союзами. Вы никогда не господствовали бы над ней, когда бы она не согрешила против Христа"[20].

Пришествие Христа произошло при Октавиане Августе, чье имя стало нарицательным. Далее - Тиберий (42 г. до Р.Х. - 37 г. по Р.Х.). Удушен. По своей смерти обожествлен не был. Гай Калигула (12 - 41 гг.) который по Евсевию «много и над многими по-разному издевался, в особенности над иудейским племенем». «Стоит обратить внимание, что тот самый Пилат, живший во времена Спасителя, впал, по преданию, при императоре Калигуле в такие беды, что вынужден был покончить с собой и собственной рукой наказать себя: Божий суд, по-видимому, не замедлил настигнуть его. Это рассказывают греческие писатели, отмечавшие Олимпиады и события, происшедшие в каждую из них»[21]. Калигула разрешил рабам выступать с любыми обвинениями против своих господ. Был убит Кассием Хереей в одном из темных переходов дворца, накануне, как назначил празднества и хотел выступать перед публикой как актер. Император Клавдий охотно предоставлял право римского гражданства иноплеменникам - грекам и варварам (вспомним ап. Павла, Деяния гл. 19-25), о чем пишет Сенека, порицая его за это и восхваляя молодого императора Нерона. Однако формальные религиозные требования власти к гражданам были выше и строже, чем не к гражданам. Отсюда выходило, что право гражданства, будучи благом во всех прочих отношениях, было отяготительно в деле религиозном[22]. При Клавдии вся земля страдала от голода (об этом рассказывали и писатели, далекие от христианского учения). Исполнилось упоминаемое в Деяниях предсказание пророка Агава о голоде, который будет по всей земле. На празднике Пасхи в Иерусалиме произошло такое восстание и такой мятеж, что из иудеев, силой пробивавшихся к выходу из храма, тридцать тысяч погибло, будучи растоптано, - пишет Евсевий.[23] Праздник обернулся горем для всего народа и плачем для каждого дома. Так рассказывает слово в слово Иосиф Флавий.[24]

Нерон. Великий римский пожар.

Редкий государь был сопутствован в жизни своей таким изобилием разнообразных и страшных знамений в природе, как цезарь Нерон. В год узурпации им верховной власти, молния, ударив в преторианский лагерь, спалила знамена; на вершине Капитолия - в самом центре города с милионным населением - осел пчелинный рой; в течение нескольких месяцев перемерла чуть не половина высшей администрации: квестор, эдил, трибун, претор и консул; рождались дети о двух головах, какие-то полулюди, полузвери, свинья опоросилась боровком с ястребиными когтями: по остроте Ренана, точнейшим прообразом Нерона. По убийстве Агриппины Тацит опять отмечает целый ряд зловещих предзнаменований… Было солнечное затмение. Во время сильной весенней грозы молния ударила во всех четырнадцати частях Рима. Однажды молния ударила в его столовую, когда он сидел за обедом, разбила стол и уничтожила блюда. Переутомленный и испуганный Нерон решил лечить свои расшатанные нервы гидропатией, холодными ваннами. Нерон, необузданный во всем, переусердствовал и в лечении: вздумал купаться в священном источнике близ Тибура, из которого в Рим был проведен водопровод. Эта вода уже в городском фонтане при летнем зное  имела всего +8. Выкупавшись чуть не в проруби Нерон схватил горячку и чуть не умер. Народная молва, смущенная недавним случаем с молнией, зашумела, что боги карают императора за осквернение священной воды. К тому же, на небе показалась грозная хвостатая звезда. Веры в богов Нерон не имел, что доказал не только купанием в священном источнике, но и многократно, впоследствии, кощунствееными выходками, поднимавшими дыбом волосы на головах ханжей. Но суеверен он был до крайности. Комета смутила его, и Сенеке пришлось написать целый астрономический трактат в доказательство императору, что хвостатая звезда пришла не по его грешную душу. Маги и астрологи зарабатывали огромные деньги, указывая приемников императора[25].

Нерон не любил войны. Солдаты при нем были не в моде. Цезари Юлиева дома почти все погибают насильственной смертью, - жертвами дворцовых заговоров. Исключением из правила был один Нерон, против которого поднялись солдаты, да и о том народ и буржуазия сожалеют по его смерти. Лже-Нероны долгое время появляются в разных краях империи, и находят полное сочувствие. Чтобы покончить с неронианством, Веспасиан должен устроить во взятом Риме страшную резню, которая в один день взяла у вечного города жертв больше, чем тринадцать лет Неронова правления[26].

Характер Нерона хорошо показывает его фраза в конце сохранившегося диалога-спора с Сенекой, где Нерон говорит: "Перестань приставать, ты уже и без того слишком надоел мне: это будет сделано уже потому, что Сенеке это не по вкусу!"[27].

Так как цезарь был все же человек образованный, то и безумие его сказалось по-преимуществу литературным. Он любил театр, сам выступал, и любил когда им восхищались. Некоторые историки признавали, что у него все же был некий талант, по крайней мере Нерон не был вовсе бездарным в искусстве. Однако он возил с собой на "гастроли" 5000 человек, и наполнял театры переодетыми сыщиками и солдатами, обязанными подогревать энтузиазм публики и колотить недовольных[28].

Нерон мучительно вожделел бессмертия и вечной славы, что доводило его до стремления переименовать апрель в Нероней, а город Рим в Нерополис.

Нерон - маньяк актерства. В цезаре-артисте актер победил цезаря. Даже в час своей кончины, когда он должен был перерезать себе горло - даже в этот грозный смертный момент Нерон вспомнил в себе ни Нерона, ни цезаря, ни человека, а вздохнул только об артисте: "Какой артист во мне погибает!" (Qualis artifex pereo!)[29].

К своим 30 годам Нерон приближался алкоголиком и половым невростеником, лишенный узды - жены Поппеи, умершей в 65 г. от преждевременных родов. Если даже девять десятых того, что рассказывают о вдовьем периоде жизни Нерона Тацит и в особенности Светоний и Дион, отбросить в сорную корзину сплетен и анекдотов, то все же остается достаточно, чтобы получить картину совершенно психопатическую. Это время, когда в Нероне быстро и бурно развивается половое извращение, когда он выходит замуж за Пифагора, женится на Споре (муж.), рядится диким зверем, чтобы подражать скотоложеству и т.п[30].

Нерон был в Дельфах, совещался с оракулом и получил предостережение "бояться возраста 63 лет". Нерон счел для себя такой срок жизни вполне достаточным и был очень обрадован, но оракул, как всегда, оказался двусмысленным мистификатором: он намекал на 63 года ближайшего приемника Нерона, старика Гальбы[31].

19 июля 64 г. в Риме вспыхнул пожар. Рим горел, по одной надписи Доминицианова века, девять дней. Из четырнадцати частей города - три совершенно сравнялись с землей, от семи, будто бы, остались одни почерневшие стены,  и только четыре были пощажены огнем. Много людей погибло в пламени. Тацит повествует: "Никогда еще огонь не причинял Риму такого страшного, ужасного вреда… Никто даже не смел защищаться от пламени, со всех сторон грозные голоса запрещали тушить пожар, некоторые явно бросали на дома зажженные факелы, крича, что это им приказано, может быть для того, чтобы им было удобнее грабить, а может и в самом деле по приказанию"[32]. По Тациту, говорящему об этом как народном слухе, щедроты, которыми Нерон после пожара осыпал погорельцев, не произвели ожидаемого доброго впечатления, потому что толковали в народе, будто в самый разгар пожара Нерон выступил на домашнем театре и пел о гибели Трои, сравнивая настоящее бедствие с этим древним несчастием[33]. Вообще полное умолчание об этой легенде в сочинениях христианских апологетов и полемистов, как апостольского, так и второго века, позволяет предполагать возможность сомневаться не только в раннем возникновении, но и самой популярноси ее. Об этом поступке Нерона упоминают, противореча друг другу,  поздние историки, и то как народные слухи. Даже Иосиф Флавий характеризует Нерона рядом преступлений, известных нам и от других писателей, но ни одним словом не упоминает  о преступной роли его в поджоге Рима[34]. Тацит говорит прямо: "Неизвестно, было ли это преступление Цезаря или простая случайность, писатели говорят об этом различно"[35]. Также об этом молчат и сатирики Марциал и Ювенал - современники события[36]. Поджигал Нерон Рим или нет, но общественное мнение считало что да с первых дней катастрофы. Хотя можно согласиться с Ренаном, который говорит, что когда речь идет о Нероне, истина не обязана быть правдоподобной[37].

В древнем христианском апокрифе, содержащем мнимую переписку Сенеки с ап. Павлом, потери указаны всего в 132 дома и 4.000 квартир[38].

Гонения. Гонения при Нероне.

Под подозрением оказались иудеи. Существует и такая гипотеза о причине гонения на христиан. Катастрофа создалась под влиянием юдофильствовавшей и даже иудействовавшей Поппеи (жены Нерона, у которой, по замечанию Тацита "было все, кроме честной души"[39]) в угоду ее единоверцам[40]. Евреи были освобождены от культа кесарю и военной службы, последнее потому, что в субботу еврейский закон запрещал браться за меч; римские войска в пределах иудеи не носили орлов и императорских изображений; язычник, хотя бы в пьяном виде, повредивший список св. Писания, или преступивший в Иерусалимском Храме врата "пришельцев", наказывался смертью  и т.д.[41] Евреи после 70 и 135 годов имели не только право чтить своего Иегову, но не должны были чтить никакого государственного римского бога, включительно с кесарем, в замен чего они должны были ( в эпоху от Веспасиана до Нервы ) Юпитеру Капитолийскому. ту дидрахму, которую до 70 года они вносили на Иерусалимский Храм[42].

Тертулиан так пишет о Нероне: "Обратитесь к нашим летописям, в них вы прочтете, что Нерон первый восстал на наше учение и свирепствовал против него - особенно в Риме, хотя владел всем Востоком. Мы гордимся таким первоустановителем нашего преследования: ведь, кто имеет понятие о Нероне, тому легко понять, что если Нерон что-либо осудил, значит, это осужденное есть величайшее человеческое благо"[43].

Больше всего на христиан ополчилась чернь. Ведь мало того, что их разорили, лишили имушества, пустили по миру, на голод и холод, бродяжничество под открытым небом, - их лишили родных пенатов, разорвали родовую и религиозную связь с прошлым, осквернили их веру и историю.

Светоний свидетельствует, что Нерон запретил, чтобы в гладиаторских боях люди дрались на смерть, хотя бы то были осужденные преступники. От Светония же знаем и о другом указе, где Нерон заменял преступникам казнь принудительными работами на государственных постройках[44]. Нерон не любил крови, войны и военщины - что стоило ему гибели в военной революции[45].

Но не то ожидало христиан. О гонениях повествует Тацит в 44 главе IV книги его "Ab exessu Augusti" (пер. проф. В.И. Модестова): "Ни человеческой помощью, ни щедротами государя, ни умилостивлениями богов не устранялся слух, что пожар был делом приказания. Поэтому, чтобы уничтожить этот слух, Нерон подставил виновных и применил самые изысканные наказания к ненавистным за их мерзости людям, которых чернь называла христианами. Виновник этого имени Христос  был в правление Тиберия казнен прокуратором Понтием Пилатом, и подавленное на время пагубное суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не только по Иудее, где это зло получило начало, но и по Риму, куда стекаются со всех сторон и где широко применяются к делу все гнусности и бесстыдства. Таким образом, были схвачены те, которые себя признавали (христианами), затем, по их указанию, огромное множество других, и они были уличены не столько в преступлении, касающегося пожара, сколько в ненависти к человеческому роду. К казни их были присоединены издевательства, их покрывали шкурами диких зверей, чтобы они погибали от растерзания собаками, или пригвождали ко кресту, или жгли на огне, а также, когда оканчивался день, их сжигали для ночного освещения. Нерон предложил для этого зрелища свой парк и давал игры в цирке, где смешивался с простым народом в одеянии возницы или правил колесницей. Поэтому, хотя христиане и были люди виновные и заслуживающие крайних наказаний, к ним рождалось сожаление, так как они истреблялись не для общественной пользы, а ради жестокости одного человека"[46]. Светоний пишет в "Жизнеописании Нерона" (16): "При нем… подвергнуты казням христиане, род людей, исповедовавших новое мрачное суеверие"[47]. Плиний: "Я не сомневался, что какова бы ни была по существу их вера, их упрямство и нераскаянность заслуживает казни"[48]. Тертуллиан отвечал: "Да, мы враги, но не человеческого рода, а скорее человеческого заблуждения"[49].

Однако до нас не дошли имена мучеников, погибших от Неронова гонения, кроме ап. Петра и Павла.

Можно попытаться представить себе размах гонений на исследовании катакомб. Количество христианских могил в римских катакомбах определяется огромным количеством до шести миллионов погребенных[50]. Хотя это и за несколько веков гонений, все равно получается что в день на протяжении нескольких веков следовало убивать несколько десятков человек. Конечно, надо из этого числа вычесть умиравших своей смертью.

Тертуллиан пытался воззвать почти что ни к единственной святыне римлянина - закону: "Вы поступаете с нами не по закону судопроизводства над преступниками еще и потому, что их, если они отрекаются, вы подвергаете пыткам, дабы они признались, а нас - дабы мы отреклись"[51]. И еще: "Если Тибр вошел в стены, или Нил не разлился по полям, если небо не дало дождя, если произошло землетрясение, если случился голод или эпидемия, то тотчас кричат: "Христиан - ко льву!"[52]. Христиан считали виновниками всех бед. "Кровь мучеников есть семя христианства"[53].

Восстание в Иудее, осада Иерусалима.

По свидетельству Иосифа Флавия, в это время в Иерусалиме появился особый вид разбойников, которые, по его словам, среди бела дня и в центре города убивали неугодных себе. Особенно во время праздников вмешивались в толпу и, пряча под одеждой короткие мечи, пронзали ими свою жертву. Когда убитые падали, они присоединялись к негодующей толпе. Почтенная внешность делала их неуязвимыми. Сначала они убили первосвященника Ионафана, после него ежедневно убивали многих. Тяжелее этих бедствий был страх: каждый, словно на войне, ожидал смерти.[54]

В это время в Иерусалиме был убит Иаков Праведный, брат Господень. Чтобы убить Иакова, первосвященник Анан, - по свидетельству Иосифа Флавия, - воспользовался междуцарствием, когда один римский прокуратор Фест умер, а новый, Альбин, еще не прибыл к своему посту. Но, едва Альбин появился в Иерусалиме, он немедленно низложил первосвященника Анана, именно за самовольный суд над Иаковом. Праведным Иакова считали даже иудеи, и среди народа он имел очень большой авторитет. Начальники, решив этим авторитетом воспользоваться, возвели его на крыло храма, и потребовали, чтобы он пред всем народом отрекся от веры во Христа. После того, как он исповедовал  свою веру, его сбросили на землю, и начали побивать камнями. Сброшенный вниз, он не умер, но, повернувшись, стал на колени, говоря: «Господи Боже, Отче! Молю Тебя, отпусти им, ибо не знают что делают». Когда в него так бросали камнями, один из священников и сыновей Рехава, сына Рехавима, закричал: «Остановитесь! Что вы делаете!? Молится за вас праведник!»[55] Кто-то из них, какой-то суконщик, ударил праведника по голове скалкой, употребляемой в его деле. Иаков мученически скончался.

Вскоре последовала осада и разрушение Иерусалима, и множество великих бедствий обрушилось на еврейский народ, причиной чему разумные из иудеев сочли это убийство. Вот свидетельство еврейского историка: «Это случилось с иудеями в наказание за Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, ибо его, человека праведнейшего, убили».[56] Прокуратор Иудеи Фест (60-62) в это время скончался. В стране вспыхнуло восстание, были безначалие и беспорядок, чем пользовались все кому не лень. Умер также и Нерон. Веспасиан, ведший войну с восставшими отправился в Рим, оставив свои дела Титу.

Непосредственно перед восстанием и осадой Иерусалима христиане покинули город и поселились в Перее, в городе Пелле. Божий суд постиг иудеев. На праздник Пасхи в Иерусалим  собралось около трех миллионов людей,[57] которые и оказались заперты, как в темнице.[58]

Вот как об этом пишет Иосиф: «Богатому остаться в городе означало погибнуть, – его убивали ради его богатства, под предлогом его побега к врагу. Вместе с голодом возрастало безумство мятежников. Хлеба нигде не было видно. Мятежники врывались в дома и перерывали все, найдя – избивали, ничего не найдя – пытали. Не щадили никого, еду чуть ли не выдавливали из горла. Запертые двери дома были признаком того, что там едят, – туда сразу же вламывались и отбирали все. Измышлялись страшные пытки. Хорошо было если не убивали ограбленного. Город был полон трупного зловония. Груды трупов на крышах домов и на улицах. Разбойники испытывали мечи на трупах и на еще живых людях. Умолявших помочь им рукой и мечом оставляли в добычу голоду. Мятежники, не вынося зловония, повелели сбрасывать трупы со стен во рвы. Тит, обходя город, увидел, что рвы полны гниющих тел, застонал и, простерши руки, призвав Бога свидетелем, воскликнул: «Не мной совершено это»[59]. Были и случаи каннибализма. Иосиф Флавий повествует о женщине съевшей собственного младенца. Ворвавшиеся на запах страшного жареного мяса мятежники остолбенели. Ужас и смятение охватили их. Они единственный раз струсили – ушли, трепеща, оставив матери эту – трудно назвать – пищу. Живые завидовали мертвым. Так поплатились иудеи за свое бесчестие над Помазанником Божиим»[60].

Со взятием Иерусалима и разрушением Храма   пало и иудеиское государство, и так еле-еле существовавшее.

Христианское учение представляет собой совсем не философию, совсем не мнения. За мнения никто бы не пошел на костер и в пасть ко львам. Конечно, и у приверженцев других вер найдутся отдельные единицы. Но у христианства – масштабы, превосходящие человеческое разумение!  Проф. МДА Осипов писал: «Я помню, при посещении римских катакомб мне говорили: здесь погребено около пяти миллионов. Видимо, свозили со всей империи. Но важно по существу: миллионы и миллионы людей шли на смерть, когда было достаточно сказать: «Ни в какого Христа я не верю!» Все – иди, живи спокойно, процветай! Нет. Не за мнения страдали люди, не за предположения, а за веру, проистекающую из непосредственного видения человека, переживание человеком того блага, к которому он стремился.»[61].

При этом, вера во Христа – каким делала человека? Эти христиане были действительно светочами, к ним шли люди, от них получали духовное утешение, они оздоровляли общество вокруг себя, были очагами здоровья и света. Это были не мечтатели и фантазеры, не сумасшедшие, которые на одной идее застряли.[62] Нет, это были здравые люди, под час широчайше образованные, но которые своей святостью засвидетельствовали, что они прикоснулись к Истоку жизни.

БИБЛИОГРАФИЯ

1.      Евсевий Памфил. Церковная история. Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, -М., 1993.

2.      Диакон Андрей Кураев. Сатанизм для интеллигенции. В 2 т. За что гнали христиан в Римской империи?

3.      Тертуллиан. Апология, 2. Отцы и учители Церкви III века, т.1

4.      Проф. Б.М. Мелиоранский. Из лекций по истории и вероучению древней христианской Церкви I-VIII в. С-Пб, 1910.

5.      Амфитеатров А. В. Нерон. Зверь из бездны. Алгоритм, -М., 1996, в 2 тт.

6.      Е. В. Федорова. Императорский Рим в лицах. Инга, Смоленск, 1995.

7.      Проф. МДА  А. И. Осипов. Кременчук православний. Січень 1999 року (5) №1.